Мольер [с таблицами] - Жорж Бордонов

Амур пытается уклониться от ответа:

«Когда б подозревать могли вы о несчастьях,Какие на себя готовитесь навлечь!»

И наконец раскрывает свою тайну:

«Так слушайте. Я бог, сильнейший из богов,Властитель на земле и царь средь облаков.И воздух и вода в моей единой власти.Ну, словом, я — Амур, я — бог любовной страсти».

Допытываясь, кто он такой, Психея нарушила обет: она теряет возлюбленного. Гонимый прочь Судьбой, Амур расправляет крылышки и улетает. Дворец и сад исчезают. Психея остается одна, на берегу ревущего потока. Она хочет броситься в воду, но речной бог ее останавливает, утешает и советует бежать от гнева Венеры. Венера вне себя от ярости, прежде всего потому, что ее сын попался в сети любви к этой смертной. Она увлекает Психею за собой.

Четвертая интермедия позволяет использовать декорации Аида, пылившиеся в дворцовых запасниках: огненное море, волны которого непрерывно бушуют; оно окружено горящими развалинами; посреди волн — дворец Плутона. Психея пересекает огненное море в ладье Харона, а вокруг поют и скачут фурии и бесы.

Трогательные жалобы Психеи изливаются в гибких и плавных стихах:

«Морей подземных волны и пещеры,Где, ненависть питая к свету дня,Мегера[211] с сестрами живет, лишь зло храня,Где Иксион,[212] где Тантал,[213] где виперы,[214]Где мук ужасных явлены примеры,В местах, где все терзается, стеня, —Найдется ль боль, которою ВенераНаказывает за любовь меня?»

Она вздыхает, вспоминая возлюбленного:

«…горя моегоМне тяжесть тем сейчас сильнееИ тем мученье нелегко,Что от меня он далеко……Мои мученья он, наверно, разделяет;Узнав тоску мою, и сам страдает он;Мое волнение его смущает;Любви законам сам он, верно, подчинен.Пусть виновата я и пусть Венера злится —Опора мне лишь он, к нему душа стремится.Среди опасностей, сужденных мне опять,Он верен нежности, что страсть ему внушила,И жизнь мне возвращает с новой силой,Когда приходится мне умирать…»

Посреди адских мучений, на которые обрекла ее Венера, Психея встречает Агенора и Клеомена. Принцы умерли от любви к ней. Они бросились со скалы, когда увидели, что она исчезла. Они ни о чем не жалеют, только жаждут, чтобы Амур поскорее явился за Психеей. Что он и делает, желая вырвать ее у своей мстительной матери. По счастью, Юпитер склоняет слух к мольбе Амура. Чтобы успокоить Венеру, он причисляет Психею к бессмертным и тем делает возможным ее брак с Амуром. Психея восклицает:

«Вновь с вами мне судьбой даровано свиданье!»

Амур отзывается эхом:

«Вы наконец моя, души моей желанье!»

Как положено, все завершается апофеозом, где соединяются песни и танцы богов, муз, полишинелей, шутов и воинов Марса.

СОБРАНИЕ ТРУППЫ 15 МАРТА

«Психея» идет впервые 17 января 1671 года. Успех потрясающий. Он повторяется и на представлении 19 января, устроенном для папского нунция и посла Венецианской республики. Весь Париж говорит о «Психее» и стремится на нее попасть. «Газет де Франс» восхваляет «великолепие декораций, прелесть сюжета, искусность музыкантов».

Мишель Барон очаровал всех придворных красавиц, Арманда — всех маркизов. Они и друг друга очаровали. Молодость, горячность чувств кружит им головы и заставляет забыть, чем они обязаны Мольеру. Но Жан-Батист воспринимает новую неверность Арманды как будто спокойнее, чем прежде. Он не лишает юного Барона своей дружбы. Он знает, что влюбленные на самом деле не любят друг друга, что эта связь — только краткая вспышка страсти. А может быть, он просто смирился с этим, как и со многим другим. Или тут примешивается иное: зная любовное легкомыслие Мишеля, он верно угадывает, что Арманда, в свой черед обманутая и покинутая, вернется к старому мужу за утешением. Несмотря на все разочарования, надежда еще теплится в сердце этого человека… Разумеется, слухи об этой истории ползут по Парижу, и каждый мстит, как может. Использованы они и в пасквиле «Знаменитая комедиантка», где будет дана грязная, оскорбительная для Мольера версия событий. А в остальном — все замечательно. Людовик XIV потратил целое состояние: более двухсот тысяч ливров, но не жалеет о том. Он доволен своими актерами и выражает это тем, что увеличивает им пенсию до 7000 ливров в год. Деньги льются рекой, и поскольку зрители Пале-Рояля тоже требуют «Психею», почему бы не поставить ее и там? Для такого случая решено перестроить зал, который станет тогда, без сомнения, лучшим в столице.

Лагранж в своем «Реестре» дает отчет об этом экстренном собрании труппы:

«В воскресенье 15 марта нынешнего 1671 года, прежде чем закрыть театр, труппа постановила переделать внутреннее устройство зала, который первоначально был построен наспех и неосновательно… Все обсудив, труппа решила перестроить помещение целиком, прежде всего — его остов, сделать театр пригодным для разных машин, поправить все ложи, амфитеатры, скамьи и балконы, как в том, что относится до столярных работ, так и в обивке, украшениях и удобстве; сверх того, сделать другой потолок надо всем залом, который до сего числа, 15 марта, был покрыт лишь большим куском синего холста, подвешенным на веревках. Было решено также расписать вышесказанные плафоны, ложи и амфитеатры и все, что касается до украшения зала, где пристроен третий ярус лож, коего до тех пор не было… Согласно вышесказанному решению труппы, работы по перестройке и украшению вышесказанного зала начались 18 марта, то есть в среду, и кончились в среду 15 апреля нынешнего года. Всего расходы составили… 1989 ливров 10 су».

Возвращаются актеры Итальянской комедии. Они будут играть в обновленном Пале-Рояле в очередь с мольеровской труппой; справедливость требует, чтобы они взяли половину расходов на себя.

В этом месте «Реестра» есть и еще одна интересная подробность. Труппа не просто решает возобновить «Психею» и ставить отныне «всевозможные представления, как простые, так и с машинами», но и создает постоянный оркестр из двенадцати скрипок и хор. Как только кончаются работы в Пале-Рояле, то есть с 15 апреля, актеры начинают готовить машины, декорации, все необходимое для «Психеи», которую Лагранж называет «Большим представлением». Набирают музыкантов. По этому поводу Лагранж дает любопытное пояснение:

«До сих пор музыканты и музыкантши не желали показываться публике; они пели на театре в ложах с решетчатыми загородками. Но это препятствие удалось устранить, и с помощью небольших затрат нашли людей, которые согласились петь на театре с открытыми лицами и одетые как актеры».